Однажды в обыкновенный день, не в субботу и не в воскресенье, а в простую пятницу вдруг в доме с самого утра стали начищать-намывать, половики трясти, до блеска натирать самовар. И даже скатерть другую постлали. Белую, которую для больших праздников берегли.
Вернувшись из школы, Гриша удивился еще больше. В сенцах он учуял чудесные запахи. Стало быть, не просто обед готовился, щи там или суп да котлеты, а пироги.
— Что за праздник сегодня, бабушка?
— Да никакого праздника и нет как будто. Обыкновенный день. Пятница как пятница…
«Какой же обыкновенный день, — подумал Гриша, — когда на столе праздничная посуда. Нет, не похожа эта пятница на другие. Не зря же бабушка надела блестящее платье, а дед вырядился в чесучовую вышитую рубаху».
— Потерпи, — шепнул он Грише, — увидишь.
Коли так, Гриша не стал допытываться. Любопытничать, выспрашивать, приставать — не мужское дело. Так не раз говорил ему старший брат: часом раньше, часом позже, все равно узнается.
А пирогов было даже два. Один рыбный, другой узорчатый, сладкий. Такие пироги в простые дни не пекут. Наверно, бабушка с дедушкой опять какую-нибудь годовщину справляют. Им теперь что. Получили оба по хорошей пенсии, вот и выдумывают, как лучше время провести.
Хоть и гнал Гриша от себя любопытство, а оно не оставляло его. Не дядя ли в гости приезжает? А вдруг отца наградили? А может, какая другая причина? Так ли, не так — надо ждать.
Первой вернулась с работы мать. Вернулась и принялась наряжаться. Потом пришел отец. Пришел, но не стал, как всегда, торопить бабушку с обедом.
— А где же Володя? — спросил Гриша отца. — Почему вы не вместе вернулись с завода?
— Он позднее придет, просил подождать.
— Как нехорошо заставлять других ждать, — пробурчал Гриша. — Меня учит не опаздывать, а сам…
— Такой уж у него сегодня день.
— А что это за такой за день? — спросил не столько Гриша, сколько Гришино любопытство.
— Узнаешь.
Минуты шли медленно. Бабушка то и дело откидывала занавеску и смотрела в окно. Мать прислушивалась к каждому стуку. Володю ждали так, будто все теперь зависело от него. Даже самую яркую лампочку ввернули. А он не шел. Даже кот, проголодавшись, стал подмяукивать. Кота всегда кормили за обедом под столом.
А Гриша, чтобы побороть нетерпение, стал думать о кроликах, которых ему хотелось завести, и о том, как будет ухаживать за ними. Когда надоело думать о кроликах, занялся резиновыми сапогами. Они ему были, пожалуй, нужнее, чем кролики, потому что в обыкновенных ботинках нельзя ходить с отцом на охоту. А в резиновых сапогах шагай хоть через все болото. Вообще резиновые сапоги Гриша считал самой лучшей обувью, но только один Володя соглашался с ним. Остальные же находили резиновые сапоги «блажью». Какая же это блажь, когда для человека в резиновых сапогах не существует осени. Это сапоги-вездеходы.
Да, Гриша любил и отца, и мать, и дедушку, и бабушку, но никто из них не понимал его так, как Володя. Потому что Володя еще недавно был точно таким же, как Гриша, и не успел разлюбить все то, что кажется «блажью» взрослым.
Резиновые сапоги — это великая вещь, особенно если их носить с бабушкиными шерстяными носками. И ухаживать за ними просто: обмыл в луже или на речке — и они как новенькие.
Пока Гриша размышлял о своем житье- бытье, щелкнула щеколда ворот, и послышались быстрые Володины шаги. Все бросились навстречу. Володя принес с собой целую гору свертков, положил на скамью и начал раздеваться. Все выстроились перед ним, как перед елочным Дедом Морозом.
— Не томи, — сказала бабушка. — Развертывай.
— Сейчас, бабушка, сейчас, — заторопился Володя. — Это тебе, мама, — сказал он, подходя к матери, и подал ей коробку.
В коробке был высокий гребень. Мать громко ахнула и сказала:
— Какая прелесть!
Она подбежала к зеркалу, заколола гребнем прическу, а потом обняла Володю:
— Ну, как ты мог знать, что я именно такой хотела…
Потом Володя подошел к отцу:
— А тебе отвертки разных размеров для разных целей. Напильники плоские и трехгранные, круглые, разные…
— …кусачки и клещи — хорошие вещи, — смеясь, подхватил отец, рассматривая инструменты.
Бабушке Володя подарил клетчатые домашние туфли с высокими боками, почти как ботинки. И бабушка тотчас надела их.
Дед получил трубку для курения и пачку табаку. И он тоже благодарил Володю, называя его Владимиром Ивановичем:
— Ну, скажи, какой ты у нас зоркий, Владимир Иванович, всем подарочки в самую точку подглядел. Брата не забыл ли?
Нет, нет, дедушка, — ответил, краснея, Володя и принялся развертывать самый большой сверток.
Гриша всячески старался казаться спокойным, а сердце его билось все сильнее и сильнее. В свертке что-то скрипело и пахло резиной.
Да, это были настоящие резиновые сапоги! Блестящие и высокие! Протягивая их Грише, Володя тихо сказал:
— Осторожнее. Они с начинкой!
Гриша заглянул внутрь сапога и закричал на весь дом:
— Володечка! Володечка!..
Пока Гриша вынимал из одного сапога белого крольчонка, из другого выскочил серый, и в доме началась суматоха. Бабушка схватила кота, боясь, как бы тот не обидел испуганное, забившееся под стол животное. Дед кинулся в сарай подыскивать квартиру для новых жильцов. А мама принесла капустных листьев с грядки, и осмелевшие Дымок и Снежок ели прямо из Гришиных рук.
До чего же веселый ужин получился в эту пятницу!
Резиновые сапоги стояли подле Гришиной кровати. Кролики спали в новой клетке, спрятавшись в сено.
Гриша видел во сне радостный день своей первой получки…
